Холокост как уникальное явление. Холокост как исторический и социальный феномен мировой истории

Это беда не только России. Во всем мире этот недуг распространяется с бешеной скоростью. И страны СНГ - не представляют собой исключение. Для того чтобы проживать и работать в городах России, узбеки, таджики, казахи и жители ряда иных государств должны получить специальный документ. Это разрешение на временное проживание, без которого нахождение на территории страны является незаконным и карается депортацией и штрафом. Ежедневно в столицу России, а также в регионы приезжают тысячи мигрантов. Естественно, такой поток новых людей из других стран - это не только рабочая сила, но и потенциальное повышение уровня эпидемической опасности. Возможно ли получить РВП с ВИЧ и что ожидает лиц, заразившихся на территории России?

РВП с ВИЧ по новому закону: чего ждать иммигрантам?

РВП с ВИЧ в 2016 году стало получить сложнее. Стремление государства обеспечить безопасность от иностранцев с опасными заболеваниями вполне понятно. Именно поэтому при походе в ФМС, у них требуют справку о том, что статус ВИЧ отрицательный. Она выдается в виде сертификата и представляет собой очень важный документ, без которого получение разрешения на пребывание на территории страны не является возможным. Его просят предъявить всех, кто, приехав в Россию, планирует здесь остаться. Иностранный гражданин обязан пройти освидетельствование на предмет наличия или отсутствия вируса. Сертификат об отсутствии ВИЧ для получения РВП нельзя подделать. Документы из частных клиник в ФМС не рассматриваются. Для того, чтобы его получить, необходимо пройти освидетельствование в государственном медицинском учреждении.

Как получить гражданство с ВИЧ, и возможно ли это?

Получение гражданства в случае наличия у иностранца вируса иммунодефицита с 2016 года стало возможным. Однако для этого должен быть соблюден ряд определенных условий. Для начала следует получить вид на жительство, с ВИЧ сделать это весьма проблематично. Стать гражданином России инфицированный иностранец может лишь в том случае, если на территории государства у него проживают родственники. Речь идет о близком родстве. Близкими считаются родители, дети, а также родные братья и сестры. Еще в этот перечень входят жены и мужья. При этом родственники инфицированного должны не только быть на территории РФ, но и иметь местное гражданство. Только в этом случае инфицированный имеет право на постоянное проживание на территории России. Гражданство РФ с ВИЧ не предоставляется при других условиях. То же самое можно сказать и о разрешении проживать в стране. Человек, который является гражданином другой державы, может быть депортирован в случае обнаружения страшного вируса. Приехать в Россию такой человек уже не сможет. Запрет на въезд в таком случае будет постоянным.

Кстати, остановить действие разрешений и патентов, выдача которых была произведена ранее, госорганы в праве. Речь идет о ситуациях, когда срок действия РВП еще не истек, а опасный недуг был обнаружен. Конечно, такие случаи являются редкостью. Ведь обращаться в медицинские учреждения мигранты не любят, а значит, не делают этого даже в том случае, если симптоматика их заболевания похожа на первичные проявления вируса иммунодефицита. Наличие страшного заболевания у таких лиц обнаруживается, как правило, случайно, например, при экстренной госпитализации.

22 фев 2017, 14:25

Как долго готовится анализ на ВИЧ?
Пройти обследование можно как в частной клинике, так и в поликлинике по месту регистрации. Также для полностью бесплатного и анонимного теста у пациентов есть...

Когда в Израиле осталось в живых 193 тысячи из переживших Холокост, из числа того полумиллиона, что вернулись в страну после Второй мировой войны, их внуки решили положить начало этому обычаю, цель которого — не допустить, чтобы была забыта самая большая катастрофа в истории человечества. Некоторые поддержали и другой обычай — запечатлели с помощью татуировок у себя на руках номера, которые были присвоены их родственникам в Освенциме.

Вчера, в день памяти жертв Холокоста, мы зашли в несколько домов в Иерусалиме и Тель-Авиве и видели слезы на глазах у людей. Но также нам довелось услышать несколько историй, которые вызывали улыбку на лицах у рассказчиков.

Габи Хартман застал войну в Будапеште маленьким ребенком. Он поведал, как долгие месяцы прятался в платяном шкафу, и рассказал, что самые сильные воспоминания для него — это не депортация его семьи в Освенцим, а голод: «Это было ужасно, он не давал мне уснуть, не давал дышать. И поэтому теперь я и слышать не могу о диетах». Обнимая свою жену, Еву, он добавляет: «Я никогда не позволяю ей держать пустым холодильник. Это у меня теперь такая мания».

Габи и Ева познакомились после войны и решили никогда не расставаться и начать в Израиле новую жизнь. С их историей схожи истории многих пар, переживших ад Шоа и потерявших в его огне своих близких. Их любовь родилась на земле, которая, как сказала Ева, залита слезами, и здесь, без церемоний, празднований и раввинов, они начали новую жизнь.

В другом иерусалимском доме нам открыли двери 94-летняя Герта Натович и ее 95-летний муж, Моисей. Они рассказали нам, что познакомились еще до войны в Польше, но летом 1942 их семьи послали в разные концентрационные лагеря. «Меня отправили в Освенцим, а Моисея — на принудительные работы в Дрезден», — продолжает свой рассказ Герта. Она пережила войну и поступила в университет в Кракове. «Но я решила прервать учебу и уехать в Израиль. Я отправилась из Ниццы на одном корабле с нелегальными эмигрантами. Я знала, что сестра Моисея живет в Иерусалиме». После войны Моисей вернулся в Краков и первым делом стал разыскивать Герту, но узнал, что она уехала в Израиль. «И я сделал то же, что и она: сел на корабль. Но мне повезло меньше: британцы не позволили нам добраться до страны и высадили нас на Кипре». За те восемь месяцев, что он пробыл на Кипре, они написали друг другу сто писем о любви. Наконец, весной 1947 он вернулся в Иерусалим. «И мы сразу же женились», — говорят они в один голос.

Севернее от Тель-Авива, в городе Кфар-Сава, мы познакомились с 92-летним Иегудой и его супругой, Юдифью. Они познакомились в детстве в чехословацком городке Саморин. Брат Юдифь был лучшим другом Иегуды и его брата. В начале войны Иегуду направили в венгерский трудовой лагерь, но его семья еще не осознавала всей опасности ситуации. Мать Иегуды сказала однажды Юдифи: «Я знаю, что ты станешь моей невесткой, но не знаю, за какого именно из моих сыновей ты выйдешь». Иегуда бежал из лагеря и скрывался в лесах до самого освобождения Чехословакии. По окончании войны, он вернулся в родной городок, стал искать сою семью, и понял, что остался один. Юдифь, которая оказалась в Освенциме в 17 лет, видела своими глазами, как нацисты уводили в газовую камеру ее родителей и одного из ее братьев. Она единственная выжила из тех членов ее семьи, кто оказался в лагере. «Я возвращалась на родину в поисках какого-нибудь дальнего родственника в тележке, запряженной лошадьми. И вдруг я увидела своего брата и его друга — Иегуду... и дальше началась новая история. Мы больше никогда не расставались, у нас одно сердце и одна душа на двоих». «Маме не довелось этого увидеть, но ее предсказание сбылось», — добавляет грустным голосом Иегуда.

Этот пропагандистский миф выстроен не только на иудейской догме об „избранности” евреев, но, чаще всего, на таких безсмысленных рассуждениях, котрые мы называем жаргонным словом „хуцпа”. Т.е. ни логики, ни доказательств, ни здравого смысла - лишь наглые и безпардонно лживые заявление создателей мифа о холокосте.

***

"Эти ссылки на холокост , — замечает известный израильский автор Боас Эврон, — представляют собой не что иное, как "официальное пропагандистское вдалбливание, непрерывное повторение определенных ключевых слов и создание ложного взгляда на мир.

Фактически все это направлено не на то, чтобы понять прошлое, а на то, чтобы манипулировать настоящим ". Холокост сам по себе не является частью какой-то конкретной политической программы, ссылками на него можно мотивировать как критику, так и поддержку политики Израиля.

Путем идеологического искажения можно, говоря словами Эврона, "использовать воспоминания об уничтожении евреев нацистами как мощное оружие в руках израильского руководства и евреев в других странах ".

Из массового уничтожения евреев нацистами сделали ХОЛОКОСТ.

Две центральные догмы образуют фундамент конструкции, именуемой холокостом:
1) ХОЛОКОСТ представляет собой абсолютно уникальное историческое событие,
2) ХОЛОКОСТ — кульминация иррациональной, вечной ненависти неевреев к евреям.

Накануне июньской войны 1967 г. эти две догмы вообще не играли роли в публичных диспутах и, хотя они стали основными элементами литературы о ХОЛОКОСТЕ, они вообще не фигурировали в первых научных работах о массовом уничтожении евреев нацистами. С другой стороны, эти две догмы опираются на важные черты еврейства и сионизма.

После второй мировой войны нацистский геноцид рассматривался сначала не как событие, имевшее отношение исключительно к евреям, и не как исторически уникальное событие.

Именно еврейские организации Америки приложили максимум усилий к тому, чтобы изобразить его всеобщим бедствием.

Однако после июньской войны нацистское "окончательное решение" было введено в совсем иные рамки. "Первое и важнейшее притязание, которое стало следствием войны 1967 г. и отличительным признаком американского еврейства, — вспоминает Якоб Нейснер, — заключалось в том, что холокост уникален и не имеет параллелей в человеческой истории ".

В своей разъяснительной статье историк Дэвид Стеннард издевается над "маленькой индустрией хо-локоста, которая со всей энергией и со всем пылом теологических фанатиков отстаивает уникальность еврейского опыта ". Но догма об уникальности вообще не имеет смысла.

Если говорить абстракциями, любое историческое событие уникально, так как происходит в определенном времени и пространстве. И каждый исторический процесс имеет как свои отличительные черты, так и общие с другими процессами. Необычным в ХОЛОКОСТЕ является то, что уникальность считается абсолютной.

Какое еще историческое событие можно с этой точки зрения назвать уникальным? За ХОЛОКОСТОМ оставляются только его отличительные черты, чтобы отнести это событие к совершенно особой категории. При этом никто никогда не объясняет, почему многие общие черты считаются не имеющими значения.

Все авторы книг о холокосте согласны в том, что ХОЛОКОСТ уникален, но лишь немногие из них, если вообще есть такие, согласны в том, почему он уникален.

Каждый раз, когда опровергается какой-нибудь один аргумент в пользу уникальности холокоста, вместо него придумывают новый .

Жан-Мишель Шомон замечает по поводу этих разнообразных, противоречащих один другому и опровергающих один другой аргументов: "Уровень знания не повышается. Чтобы сделать лучше, чем в случае с предыдущим аргументом, каждый раз начинают с нуля ". Иначе говоря, в конструкции ХОЛОКОСТА его уникальность рассматривается как данность, доказывать которую можно, а опровергать нельзя — это равнозначно отрицанию холокоста.

Проблема, возможно, заключается в предпосылках, а не в доказательствах. Даже если бы холокост был уникальным, какое значение имело бы это отличие? Как изменилось бы наше сознание, если бы массовое уничтожение евреев нацистами было не первой, а четвертой или пятой в ряду аналогичных катастроф?

Последним в лотерею уникальности холокоста решил сыграть Стивен Кац, автор книги "Холокост в историческом контексте". В первом томе своего исследования (всего запланировано три тома ) Кац ссылается на почти 500 наименований, он прочесывает всю историю человечества, чтобы доказать, что "холокост представляет собой уникальное явление, потому что никогда раньше ни одно государство не организовывало с сознательным намерением и систематическим образом физическое уничтожение всех мужчин, женщин и детей одного определенного народа ".

Свой тезис Кац поясняет так: "Свойством С обладает исключительно событие Ф. События Д и Ф могут иметь общие свойства А, В, Д… X, но не С. Главное зависит от того, что С является свойством только Ф… П без С — это не Ф… Никакие исключения из этого правила не допустимы по определению. Д, имеющее с Ф общие свойства А, В, Д… X, может быть в тех или иных отношениях сходным с Ф, но, поскольку наше определение касается уникальности, отдельные или все события Д, не имеющие свойства С, никогда не могут быть Ф. В своей совокупности Ф, разумеется, больше С, но без С оно никогда не может быть Ф ".

В переводе на человеческий язык это означает, что историческое событие, обладающее уникальным признаком, является уникальным историческим событием. Во избежание путаницы Кац поясняет далее, что употребляет термин «феноменологический» не в смысле Гуссерля, не в смысле Шутца, не в смысле Шелера, не в смысле Хайдеггера и не в смысле Мерло-Понти.

В итоге построение Каца оказывается феноменальной бессмыслицей .

Даже если бы главный тезис Каца был подкреплен отправными посылками (а это не так ), этим было бы доказано лишь то, что ХОЛОКОСТ обладает одним уникальным признаком. Правда, было бы удивительно, если бы дело обстояло иначе. Шомон приходит к выводу, что исследование Каца — это «идеология», напялившая на себя «научные» одеяния.

Если нет сравнимых с холокостом исторических событий, то он вообще возвышается над историей. Итак, холокост уникален, потому что он необъясним, и необъясним, потому что он уникален .

Новик назвал эту мистификацию "канонизацией холокоста", а Эли Визель — самый опытный специалист в этой области. Для Визеля, как правильно замечает Новик, ХОЛОКОСТ — это воистину «мистериальная» религия.

Визель подчеркивает, что ХОЛОКОСТ "ведет во тьму", "отвергает все ответы", "находится вне истории, по другую ее сторону", "не поддается ни познанию, ни описанию", "не может быть объяснен или представлен в образах"; ХОЛОКОСТ — это "разрушение истории", он знаменует собой "изменение в космическом масштабе".

Только выживший священнослужитель (читай: только Визель) способен проникнуть в его мистерию. А поскольку эту мистерию, как признает сам Визель, "невозможно передать", "мы не можем об этом говорить". Следовательно, Визель сообщает в своих речах, за которые он получает стандартный гонорар 25000 долларов (плюс лимузин с шофером), что «тайна» Освенцима — это "истина, заключенная в молчании".

С этой точки зрения рациональное понимание холокоста приводит к его отрицанию, так как рациональный подход отрицает уникальность и мистерию холокоста. А тот, кто сравнивает этот ХОЛОКОСТ со страданиями других, совершает, по Визелю, "абсолютную измену по отношению к еврейской истории".

Несколько лет назад была напечатана пародия на один нью-йоркский бульварный журнал с сенсационным заголовком: "Майкл Джексон и еще 60 миллионов человек погибли в ядерном холокосте". В письмах читателей сразу же появился разъяренный протест Визеля:

"Как посмел кто-то назвать происшедшее вчера холокостом! Был только один холокост! " Доказывая, что пародии встречаются и в реальной жизни, Визель в новом томе своих воспоминаний осуждает Шимона Переса за то, что он сказал о "двух холокостах нашего века: Освенциме и Хиросиме. Он не должен был этого делать ", но если холокост ни с чем не сравним и непостижимо уникален, как может он тогда иметь всеобщее значение?

Споры об уникальности холокоста бесплодны. Утверждения, будто холокост уникален, приобрели со временем форму "интеллектуального терроризма " (Шомон).

Каждый, кто использует обычные сравнительные методы научных исследований, должен предварительно сделать 1001 оговорку , чтобы на него не обрушились обвинения, будто он изображает холокост как «тривиальное» событие,

Тезис об уникальности холокоста включает в себя и понимание его как единственного в своем роде зла. Страдания других, сколь бы ужасны они ни были, с этим нечего и сравнивать. Проповедники уникальности холокоста отвергают подобные умозаключения, но их возражения звучат неискренне .

Утверждения, будто холокост уникален, интеллектуально бесплодны и морально недостойны , но их продолжают повторять.

Возникает вопрос: почему? Во-первых , уникальными страданиями обосновывают уникальные притязания. Ни с чем не сравнимое зло холокоста не только отделяет евреев от других, но, как пишет Якоб Нойснер, позволяет евреям "предъявлять претензии к этим другим ".

Эдуард Александер видит в уникальности холокоста "моральный капитал ", и "евреи должны заявить притязания на владение этим ценным имуществом ".

Уникальность холокоста, эти "претензии к другим", это "ценное имущество" служат прекрасным алиби для Израиля. "Поскольку страдания евреев столь уникальны , — подчеркивает историк Питер Болдуин, — это увеличивает моральные и эмоциональные притязания, которые Израиль может предъявить к другим странам ".

Так, по Натану Глезеру, холокост, поскольку он указывает на уникальность евреев, дает евреям "право рассматривать себя как особо угрожаемую категорию и предпринимать все возможные меры, необходимые для их выживания ".

Типичный пример: каждое сообщение о решении Израиля создать ядерное оружие вызывает, как заклинание, призрак холокоста, как будто Израиль и без того не находится на пути превращения в ядерную державу.

Здесь играет роль еще один фактор. Утверждение уникальности холокоста — это также утверждение еврейской уникальности. Не страдания евреев делают холокост столь уникальным, а тот факт, что страдали именно евреи.

Или:
холокост — нечто особенное, потому что евреи представляют собой нечто особенное.

Исмар Шорш, канцлер Еврейского теологического семинара, резко критикует притязания на уникальность холокоста как "безвкусный, секуляризованный вариант теории богоизбранности ".

Столь же яро, как и уникальность холокоста, Эли Визель защищает тезис об уникальности евреев. "В нас все иное ".

Евреи онтологически необыкновенны. ХОЛОКОСТ — это кульминация тысячелетней ненависти неевреев, свидетельство не только ни с чем не сравнимых страданий евреев, но также их уникальности.

Во время и после второй мировой войны, пишет Новик, "вряд ли кто-нибудь в правительстве США и вне его понимал слова "одиночество евреев". После июня 1967 г. произошел поворот. "Молчание мира", "равнодушие мира", "заброшенность евреев" — эти темы стали главными в дискуссиях о холокосте.

С усвоением сионистского кредо "окончательное решение" Гитлера в конструкции холокоста стало кульминацией тысячелетней ненависти неевреев к евреям. Евреи погибали, потому что все неевреи, будь то преступники или их пассивные сообщники, желали их смерти. Как утверждает Визель, "свободный и цивилизованный мир выдал евреев их палачам. С одной стороны были исполнители, убийцы, а с другой — те, которые молчали ".

Но нет ни одного исторического доказательства наличия у всех неевреев побуждений к убийству евреев .

Упорные попытки Даниэля Гольдхагена доказать разновидность такого утверждения в его книге "Добровольные помощники Гитлера" выглядят комично . Но их цель — достижение политических выгод .

Можно, кстати, констатировать, что теория "вечного антисемитизма" облегчает жизнь антисемитам. Арендт поясняет в книге "Элементы и истоки тотальной власти": "То, что антисемитская история профессионально пользуется этой теорией, не требует объяснений; она предоставляет лучшее алиби любым зверствам.

Если верно, что человечество всегда стремилось уничтожить евреев, то убийство евреев — это нормальная человеческая деятельность, а ненависть к евреям — реакция, которую даже не надо оправдывать.

Самое удивительное и приводящее в смущение в гипотезе о вечном антисемитизме заключается в том, что ее разделяют большинство объективных и почти все еврейские историки ".

Догма холокоста о вечной ненависти неевреев к евреям используется как для оправдания необходимости еврейского государства, так и для объяснения враждебного отношения к Израилю. Еврейское государство — единственная защита от неизбежной в будущем новой вспышки убийственного антисемитизма, который кроется за каждым нападением на еврейское государство и за каждым оборонительным маневром против него.

Писательница Синтия Озик так объясняет критику Израиля: "Мир хочет уничтожить евреев… Он всегда хотел уничтожить евреев ". Если весь мир и в самом деле хочет уничтожить евреев, то поистине чудо, что они еще живы и даже не голодают, в отличие от большинства человечества.

Эта догма служит Израилю индульгенцией. Если неевреи постоянно стремятся уничтожить евреев, то евреи имеют неограниченное право защищаться любыми средствами, включая агрессию и пытки , все это с их стороны — законная самооборона.

Боас Эврон осуждает теорию о вечной ненависти неевреев и замечает по этому поводу, что в результате "в превентивном порядке развивается паранойя… Этот менталитет заранее прощает любое бесчеловечное обращение с неевреями, так как, согласно господствующей мифологии , "при уничтожении евреев все народы сотрудничали с нацистами", поэтому евреям по отношению к другим народам все дозволено ".

Boas Evron, "Holocaust: The Uses of Disaster", in Radical America (Juli-August 1983), 15..

О различии между литературой о холокосте и научными исследованиями массового уничтожения евреев нацистами см. Финкелыптейн и Бирн "Нация на испытательном стенде", I, раздел 3..

Jacob Neusner (Hrsg.), Judaism in Cold War America, 1945-1990, Bd. II: In the Aftermath of the Holocaust (New York: 1993), viii..

David Stannard, "Uniqueness as Denial", in Alan Rosenbaum (Hrsg.), Is the Holocaust Unique? (Boulder: 1996), 193.

Жан Мишель Шомон "Конкуренция жертв" (Париж, 1997, с. 148-149). Шомон одним мощным ударом рассекает гордиев узел "уникальности холокоста". Однако его центральный тезис, по крайней мере, в том, что касается Америки, неубедителен. По Шомону, феномен холокоста возник из запоздалого стремления выживших евреев к общественному признанию за их страдания в прошлом. Но на первом этапе выдвижения холокоста на передний план «выжившие» не играли роли..

Steven T. Katz, The Holocaust in Histirical Context (Oxford: 1994), 28, 58, 60..

Chaumont, La concurrence, 137..

Novick, The Holocaust, 200-201, 211-212. Wiesel, Against Silence, Bd. 1,158, 211, 239, 272, Bd. II, 62, 81, 111, 278, 293, 347, 371, Bd. III, 153, 243. Elie Wiesel, Alle Fluesse Hiessen ins Meer (Muenchen: 1997), 138. Информация о гонорарах Визеля за доклады получена от Рут Уит, оргсекретаря Бнай Брит. "Слова, — говорит Визель, — это своего рода горизонтальное приближение, а молчание — вертикальное приближение. В него ныряешь". Похоже, Визель, делая свои доклады, прыгает с парашютом..

Wiesel, Against Silence Bd. III, 146..

Визель "И море…", стр. 156. Для сравнения следующее сообщение: Кен Ливингстон, бывший член британской лейбористской партии, выступив как независимый кандидат в мэры Лондона, рассердил английских евреев своим высказыванием, что глобальный капитализм требует столько же жертв, что и вторая мировая война. "Международная финансовая система убивает каждый год больше людей, чем вторая мировая война, но Гитлер, по крайней мере, был сумасшедшим". "Это надругательство над теми, кого убивал и преследовал Гитлер, — заявил Джон Баттерфил, депутат парламента от консервативной партии. Баттерфил считает также, что обвинения Ливингстона в адрес глобальной финансовой системы имеют явно антисемитский подтекст. ("Слова Ливингстона сердят евреев" в "Интернэшнл Геральд Трибюн" от 13 апреля 2000 г.) Кубинский президент Фидель Кастро обвинил капиталистическую систему в том, что она регулярно убивает столько же людей, сколько погибло во второй мировой войне, потому что игнорирует нужды бедных. "Снимки матерей и детей во многих местностях Африки, которые страдают от засухи и других катастроф, напоминают нам о концлагерях нацистской Германии". С намеком на процессы военных преступников после второй мировой войны кубинский лидер пояснил: "Нам нужно нечто вроде Нюрнберга, чтобы судить навязанный нам экономический порядок, при котором каждые три года от голода и предотвратимых болезней умирает больше мужчин, женщин и детей, чем за всю вторую мировую войну".

Абрахам Фоксман, руководитель американской АДЛ, с этим не согласен: "Бедность тяжела, приносит страдания и может быть смертельной, но это не холокост и не концлагерь" (Джон Райе. "Кастро выдвигает ложные обвинения против капитализма" АП, 13 апреля 2000 г.).

Wiesel, Against Silence, Bd. Ill, 156, 160, 163, 177..

Шомон, цит. соч., стр. 156. Шомон приводит также важный аргумент, что утверждение о невообразимом зле холокоста не согласуется с параллельным утверждением, что творившие его преступники были совершенно нормальными людьми (с. 310)..

Кац «Холокост», с. 19, 22. "Утверждение, будто нет никакой формы неоправданного сравнения, если подчеркивается уникальность, систематически ведет к двурушничеству, — замечает Новик. — Верит ли кто-нибудь, что утверждение об уникальности представляет собой нечто иное, чем претензию на превосходство?" К сожалению, и сам Новик позволяет себе такие неоправданные сравнения. Так, например, он утверждает (хотя это расценивается как моральная уловка со стороны Америки), что верно говорят, что все, "что творили США по отношению к неграм, индейцам, вьетнамцам и прочим, блекнет по сравнению с холокостом" ("Холокост", с. 15, 197)..

***
Из книги Нормана Дж. ФИНКЕЛЬШТЕЙНА „Индустрия холокоста”.

Уникален ли Холокост?

Уже на протяжении многих лет ведутся споры на предмет того, можно ли рассматривать Холокост - уничтожение еврейского народа во время Второй мировой войны - как явление уникальное, выходящее за традиционные рамки феномена, известного под названием "геноцид", либо же Холокост вполне вписывается в ряд прочих известных истории геноцидов. Наиболее развернутая и продуктивная дискуссия по этому вопросу, получившая название Historikerstreit ("спор историков"), развернулась среди немецких историков в середине 80-х годов XX века и сыграла важную роль в дальнейших исследованиях. Хотя главной темой дискуссии была собственно природа нацизма, проблематика Холокоста и Освенцима, по понятным причинам, заняла в ней ключевое место. В ходе дискуссии выявилось два направления, выдвигавших противоположные тезисы. "Националистически-консервативное направление" ("националисты"), представленное Эрнстом Нольте и его последователями, такими, как Андреас Хильгрубер и Клаус Хильдебранд, отстаивало позицию, согласно которой Холокост не был уникальным явлением, а может быть сравним и помещен в один ряд с другими катастрофами XX века, такими как армянский геноцид 1915-1916 годов, вьетнамская война и даже советское вторжение в Афганистан. "Леволиберальное направление" ("интернационалисты") было представлено прежде всего известнейшим немецким философом Юргеном Хабермасом. Последний утверждал, что антисемитизм глубоко укоренен в германской истории и психологии немцев, откуда проистекает особая специфика Холокоста, замкнутая на нацизм и только на него. Позже американский историк Чарльз Майер сформулировал три главные содержательные характеристики Холокоста, выявленные в ходе дискуссии и ставшие предметом спора сторон: singularity (единичность), comparability (сопоставимость), identity (идентичность). По сути дела, именно характеристика "единичности" (уникальности, неповторимости) и стала камнем преткновения в позднейшей дискуссии.

Прежде всего, необходимо отметить, что тема "уникальности" Холокоста является крайне деликатной, и нередко ее обсуждение объективно вызывает болезненные реакции ее участников и общества в целом. "Болевой центр" этой темы состоит в том, что при ее рассмотрении сталкиваются, по определению французского исследователя Поля Завадски, язык памяти и свидетельств, и язык академический. Расcмотренный изнутри еврейства, опыт Холокоста является абсолютной трагедией, поскольку всякое страдание - это Твое собственное страдание, и оно абсолютизируется, делается уникальным и формирует идентичность еврейства: "Если я снимаю... "кепку социолога", чтобы остаться только евреем, семья которого была уничтожена во время войны, то ни о каком релятивизме не может быть и речи. Никакого сравнения не может быть, потому что в моей жизни, в истории моей семьи или в моей еврейской идентификации Шоа является уникальным событием... Внутренняя логика идентификационного процесса толкает в сторону подчеркивания уникальности". Не случайно всякое иное употребление слова Холокост (или Шоа, в еврейской терминологии), например во множественном числе ("холокосты") или по отношению к иному геноциду, обычно вызывает болезненную реакцию. Так, Завадски приводит примеры, когда решительные протесты еврейской общественности вызвали сравнение этнических чисток в Югославии с Холокостом, сравнение Милошевича с Гитлером, расширенное толкование обвинения по делу Клауса Барбье на процессе 1987 году во Франции как "преступлений против человечества", когда геноцид евреев рассматривался только в качестве одного из преступлений, а не в качестве уникального преступления. Сюда же можно отнести недавние споры по поводу изъятия самовольно поставленных католических крестов в Освенциме, когда дискутировался вопрос, следует ли Освенцим рассматривать исключительно в качестве места и символа еврейских страданий, хотя он и стал местом гибели сотен тысяч поляков и людей других национальностей. И, разумеется, еще большее возмущение еврейской общины вызвал недавний случай в Англии, когда известный реформистский раввин и писатель Дан Кон-Шербок, отстаивающий гуманное отношение к животным, сравнил современные вагоны для перевозки скота в Англии с вагонами, в которых евреев отправляли в Освенцим, и употребил выражение "Холокост животных".

Всякая генерализация страданий евреев опять же нередко приводит к размыванию конкретного субъекта Холокоста: на месте евреев может оказаться каждый, дело не в евреях и не в нацизме, а в "человечестве" и его проблемах вообще. Как писал Пинхас Агмон: "Холокост не является ни специфически еврейской проблемой, ни событием только еврейской истории". В такой постановке "Холокост" порой вообще теряет свое специфическое содержание и становится обобщенной характеристикой всякого геноцида. Так, даже Марек Эдельман, единственный из выживших руководителей восстания в Варшавском гетто, с готовностью сопоставляет события тех лет с гораздо более ограниченным масштабом событий в Югославии: "Мы можем стыдиться... геноцида, который имеет место сегодня в Югославии... Это - победа Гитлера, которую он одерживает с того света. Диктатура одна и та же, независимо от того, одета она в коммунистическую или в фашистскую одежду".

Логическим развитием деконкретизации Холокоста является лишение его даже признаков собственно геноцида, когда "Холокост" трансформируется в самую общую модель угнетения и социальной несправедливости. Немецкий драматург Петер Вайс, написавший пьесу об Освенциме, говорит: "Слово "еврей" в пьесе не используется... Я отождествляю себя с евреями не больше, чем с вьетнамцами или южноафриканскими черными. Я просто отождествляю себя с угнетенными всего мира". Иначе говоря, всякий компаративизм, вторгаясь в область индивидуальной и коллективной памяти евреев, неизбежно релятивизирует пафос исключительности еврейских страданий. Такое положение нередко вызывает понятную болезненную реакцию в еврейской среде.

С другой стороны, Холокост - явление историческое и социальное, и как таковое естественно претендует на анализ в более широком контексте, чем только на уровне памяти и свидетельств еврейского народа, в частности на академическом уровне. Сама необходимость изучения Холокоста как исторического явления столь же неизбежно заставляет оперировать академическим языком, а логика исторического исследования толкает в сторону компаративизма. Но тут же обнаруживается, что уже сам выбор сравнительного анализа в качестве инструмента академического исследования подрывает в конечном итоге идею "уникальности" Холокоста в ее общественно-этической значимости.

Даже простое логическое рассуждение, исходящее из предположения об "уникальности" Холокоста, по сути, ведет к разрушению сложившихся к настоящему времени представлений об исторической роли Холокоста для человечества. В самом деле, содержание исторического урока Холокоста давно уже вышло за рамки исторического факта геноцида евреев: не случайно во многих странах мира именно изучение Холокоста введено в школьную программу в качестве попытки на образовательном уровне воспитывать национальную и религиозную терпимость. Основной же вывод из урока Холокоста гласит: "Это (то есть Холокост) не должно повториться!" Однако если Холокост "уникален", то есть единичен, неповторим, то ни о каком его повторении речи изначально идти не может, и указанный важный вывод обессмысливается: никаким "уроком" Холокост тогда не может являться по определению; либо это "урок", но тогда он сравним с другими событиями прошлого и современности. В итоге остается либо переформулировать идею "уникальности", либо отказаться от нее.

Таким образом, в известной степени провокативна уже сама постановка проблемы "уникальности" Холокоста на академическом уровне. Но и разработка этой проблемы ведет к определенным логическим несообразностям. В самом деле, какие выводы следуют из признания Холокоста "уникальным"? Наиболее известный ученый, отстаивающий "уникальность" Холокоста, профессор из США Стивен Кац сформулировал в одной из своих книг ответ на этот вопрос: "Холокост высвечивает нацизм, а не наоборот". На первый взгляд, ответ убедителен: исследованием Холокоста вскрывается сущность такого чудовищного явления, как нацизм. Однако можно обратить внимание на другое - Холокост оказывается непосредственно замкнут на нацизме. И тогда буквально напрашивается вопрос о том, а можно ли вообще рассматривать Холокост в качестве самостоятельного явления вне обсуждения сущности нацизма? В несколько иной форме такой вопрос и был задан Кацу, поставив его в тупик: "А что, если человека не интересует нацизм, профессор Кац?"

С учетом всего вышесказанного мы все же возьмем на себя смелость высказать некоторые соображения на предмет уникальности Холокоста строго в рамках академического подхода.

Итак, один из широко известных тезисов современной академической науки, занимающейся исследованиями Холокоста, состоит в том, что трагедия евреев несет в себе общие признаки других геноцидов, но и обладает такими характеристиками, которые делают этот геноцид не просто особенным, а именно уникальным, исключительным, единственным в своем роде. В качестве трех основных характеристик Холокоста, определяющих его "уникальность", обычно указываются следующие.
Объект и цель. В отличие от всех прочих геноцидов целью нацистов было тотальное уничтожение еврейского народа как этноса.
Масштаб. За четыре года было уничтожено 6 миллионов евреев - третья часть всего еврейского народа. Геноцида такого масштаба человечество не знало.
Средства. Впервые в истории было осуществлено массовое уничтожение евреев индустриальными средствами с привлечением современных технологий.

Эти характеристики в своей совокупности, как считают ряд авторов, и определяют уникальность Холокоста. Но беспристрастное исследование приводимых сравнительных выкладок, с нашей точки зрения, не является убедительным подтверждением тезиса об "уникальности" Холокоста.

Рассмотрим последовательно все три характеристики.

а) Объект и цель Холокоста. По словам профессора Каца, "Холокост феноменологически уникален в силу того факта, что никогда ранее не ставилась задача, как дело намеренного принципа и актуализированной политики, физического уничтожения каждого мужчины, женщины и ребенка, принадлежащего к определенному народу". Суть этого утверждения в следующем: до нацистов, которые стремились сделать мир Judenrein ("чистым от евреев"), никогда никто не собирался сознательно уничтожать целиком какой-либо народ. Утверждение кажется сомнительным. С глубокой древности существовала практика полной элиминации национальных групп, в частности, в ходе завоевательных войн и межплеменных столкновений. Эта задача решалась разными путями: например, путем насильственной ассимиляции, но также и путем полного уничтожения такой группы, что нашло отражение уже в древних библейских повествованиях, в частности, в рассказах о завоевании Ханаана (Ис. Нав. 6:20; 7:9; 10:39-40). Уже в наше время в межплеменных столкновениях вырезается поголовно та или иная национальная группа, как, например, в Бурунди, когда в середине 90-х годов ХХ века до полумиллиона представителей народности тутси были вырезаны в ходе геноцида. Очевиден тот факт, что в любых межнациональных столкновениях убивают именно за принадлежность к народу, участвующему в таком столкновении.

Другое важное обстоятельство, на которое нередко ссылаются защитники "уникальности Холокоста", - это то, что политика нацистов, направленная на физическое уничтожение всех евреев, по сути, не имела рациональной основы и сводилась к квазирелигиозно обусловленному тотальному убийству евреев. С такой точкой зрения можно было бы согласиться, если бы не одно серьезное "но": современным историкам приходится спорить о фактах, явно не укладывающихся в концепцию иррациональной ненависти к евреям. Хорошо известно, например, что когда в дело вступали большие деньги, они перебивали страсть нацистов к убийству. Достаточно большое число состоятельных евреев смогли вырваться из нацистской Германии совсем незадолго до начала войны. Когда в конце войны часть нацистской верхушки активно искала контакты с западными союзниками на предмет собственного спасения, то евреи опять же благополучно стали предметом торга; когда соратники Геринга по партии призвали его к ответу за многомиллионные взятки, благодаря которым была освобождена из концлагеря богатая еврейская семья Бернхаймера, и обвинили в связях с евреями, в присутствии Гитлера он произнес знаменитую и вполне циничную фразу: Wer Jude ist, bestimme nur ich! ("Кто есть еврей, определяю только я!") Оживленную полемику вызвала диссертация американского еврея Брайана Ригга: ее автор приводит многочисленные данные о том, что немало людей, подпадавших под нацистские законы о еврейском происхождении, служили в армии нацистской Германии, причем некоторые из них занимали высокие посты; хотя ряд подобных фактов был известен высшему командованию вермахта, в силу разных причин они скрывались. Наконец, поразительный факт участия 350 финских евреев-офицеров в войне с СССР в составе финской армии - союзницы Гитлера, когда трое офицеров-евреев были награждены Железным крестом (хотя и отказались его получать), и с нацистской стороны фронта действовала военно-полевая синагога. Все эти факты хотя никак не преуменьшают чудовищность нацистского режима, все же не делают картину столь однозначно-иррациональной.

б) Масштаб Холокоста. Число евреев - жертв нацизма действительно поражает. Хотя точное число погибших до сих пор является предметом дискуссий, в исторической науке утвердилась цифра, близкая к 6 миллионам человек, то есть число погибших составляет треть всего еврейского населения в мире и от половины до двух третей половины европейского еврейства. Однако в исторической ретроспективе можно обнаружить события, вполне сопоставимые с Холокостом по масштабу жертв. Так, сам профессор Кац приводит цифры, согласно которым в процессе колонизации Северной Америки к середине XVI века из 80-112 миллионов американских индейцев погибли семь восьмых, то есть от 70 до 88 миллионов. Кац признает: "Если только цифры конституируют уникальность, то еврейский опыт при Гитлере не был уникальным". При этом выдвигается любопытная концепция, что в основном они погибли от эпидемий, а уничтоженных в результате прямого насилия было не так много. Но вряд ли этот аргумент можно признать справедливым: эпидемии сопутствовали процессу колонизации, и судьба индейцев никого не интересовала - иначе говоря, за их смерть колонизаторы несли прямую ответственность. Так и во время депортации кавказских народов при Сталине огромное количество людей умерли от сопутствующих лишений и голода. Если следовать логике Каца, то в число погибших евреев не следует включать тех, кто умер от голода и невыносимых условий в гетто и концентрационных лагерях.

Сходен с Холокостом по масштабам и геноцид армян, считающийся первым геноцидом ХХ века. По данным Британской энциклопедии, с 1915 по 1923 годы погибли, по разным оценкам, от 600 тысяч до 1 миллиона 250 тысяч армян, то есть от одной трети до почти трех четвертей всего армянского населения Оттоманской империи, составлявшей к 1915 году 1 миллион 750 тысяч человек. Оценки числа жертв среди цыган в период нацизма колеблются от 250 тысяч до полумиллиона человек, а такой солидный источник, как французская энциклопедия "Универсалис", считает цифру в полмиллиона самой скромной. В этом случае речь может идти о гибели до половины цыганского населения Европы.

Более того, собственно в еврейской истории имели место события, по масштабу жертв вполне приближающиеся к Холокосту. К сожалению, любые цифры, относящиеся к погромам Средневековья и раннего Нового времени, в частности, периоду хмельничины и последовавшим за этим русско-польской и польско-шведской войнам, крайне приблизительны, как и общие демографические данные периода Средневековья. Тем не менее принято считать, что к 1648 году еврейское население Польши - самой большой еврейской общины мира - составляло около 300 тысяч человек. Цифры погибших за десятилетие хмельничины (1648-1658) чрезвычайно разнятся: в настоящее время считается, что в еврейских хрониках количество жертв преувеличивалось. Некоторые источники говорят о 180 тысячах и даже о 600 тысячах евреев; по мнению Г. Греца, были убиты более четверти миллиона польских евреев. Ряд современных историков предпочитают гораздо более скромные цифры - 40-50 тысяч погибших, что составляло 20-25 процентов еврейского населения Речи Посполитой, что тоже немало. Но другие историки все же склонны считать более достоверной цифру в 100 тысяч человек - в этом случае речь может идти о трети погибших из общего числа польских евреев.

Таким образом, и в новой истории, и в истории евреев можно обнаружить примеры геноцидов, по масштабу сравнимых с Холокостом. Безусловно, геноцид евреев имеет особые черты, отличающие его от других геноцидов, на что указывают многие ученые. Но и в любом другом геноциде можно найти специфические или, в принятой терминологии, "уникальные" черты. Так, профессор Кац полагает, что нацистский геноцид цыган во время Второй мировой войны, хотя и близкий по ряду характеристик еврейскому геноциду, отличался от него: он имел не только этническую подоплеку, но и был направлен против цыган как группы с антисоциальным поведением. Но подобный аргумент точно так же доказывает, что геноцид цыган имел "уникальный" характер в сравнении с иными геноцидами, в том числе и с Холокостом. Тем более цыгане - это единственный народ, который подвергался нацистами массовой стерилизации, что тоже можно рассматривать в качестве "уникального" явления. Иными словами, каждый геноцид можно тогда определять как имеющий уникальный характер, и в этом плане сам термин "уникальность" по отношению к Холокосту оказывается непригодным - гораздо более оправданным представляется здесь использование термина "особенность".

в) "Технологичность" еврейского геноцида. Подобная характеристика может определяться только конкретными историческими условиями. Скажем, в битве при Ипре весной 1915 года Германия впервые применила химическое оружие и англо-французские войска понесли тяжелые потери. Можно ли говорить, что в данном случае, для начала XX века, оружие уничтожения было менее технологичным, чем газовые камеры? Разумеется, отличие здесь заключается в том, что в одном случае уничтожали на поле боя противника, а в другом - беззащитных людей. Но ведь и там, и тут "технологически" уничтожали людей, причем в битве при Ипре впервые примененное оружие массового уничтожения тоже сделало противника беззащитным. А ведь до сих пор, насколько известно, осуществляются разработки нейтронного и генетического оружия, которое убивает огромное количество людей при минимуме других разрушений. Давайте на секунду представим, что это оружие (не дай Б-г) будет когда-нибудь применено. Тогда неизбежно "технологичность" убийства будет признана еще более высокой, чем в период нацизма. В итоге, на поверку, этот критерий также оказывается вполне искусственным.

Итак, каждый из аргументов в отдельности оказывается не слишком убедительным. Поэтому в качестве доказательства говорят об уникальности перечисленных факторов Холокоста в их совокупности (когда, по словам Каца, вопросы "как" и "что" уравновешиваются вопросом "почему"). В некоторой степени такой подход справедлив, поскольку создает более объемное видение, но все же речь здесь может идти скорее о поражающих воображение злодеяниях нацистов, чем о радикальном отличии Холокоста от прочих геноцидов.

Но, тем не менее, мы убеждены, что Холокост имеет особое и действительно уникальное, в полном смысле этого слова, значение в мировой истории. Только характеристики этой уникальности следует искать в иных обстоятельствах, которые уже не являются категориями цели, инструментария и объема (масштабности). Подробный анализ этих характеристик заслуживает отдельного исследования, поэтому лишь кратко сформулируем их.
1. Холокост стал завершающим явлением, апофеозом, логическим завершением последовательного ряда гонений и катастроф в течение всей истории еврейского народа. Ни один другой народ не знал подобных непрекращающихся гонений на протяжении почти 2 тысяч лет. Иными словами, все прочие, не-еврейские, геноциды носили обособленный характер в отличие от Холокоста как явления преемственного.
2. Геноцид еврейского народа осуществлен цивилизацией, в известной мере возросшей на еврейских этических и религиозных ценностях и в той или иной мере признававшей эти ценности за свои собственные ("иудейско-христианской цивилизацией", по традиционному определению). Иными словами, налицо факт саморазрушения основ цивилизации. И здесь в качестве разрушителя предстает не столько сам гитлеровский рейх с его расистско-полуязыческо-полухристианской религиозной идеологией (в конце концов, гитлеровская Германия никогда не отказывалась от своей христианской идентичности, пусть и особого, "арийского" толка), сколько христианский мир в целом с его многовековым антииудаизмом, который в немалой мере способствовал зарождению нацизма. Все иные геноциды в истории не носили подобного саморазрушительного для цивилизации характера.
3. Холокост в немалой степени перевернул сознание цивилизации и определил ее дальнейший путь развития, на котором преследование по расовым и религиозным признакам объявляется недопустимым. При всей сложной и подчас трагической картине современного мира нетерпимость цивилизованных государств к проявлениям шовинизма и расизма во многом была обусловлена осмыслением итогов Холокоста.

Таким образом, уникальность феномена Холокоста определяется не характерными чертами гитлеровского геноцида как такового, а местом и ролью Холокоста в мировом историческом и духовном процессе.

-->

Скажу честно, книга Юргена Графа, заставила меня несколько по иному взглянуть на Нюрнбергский процесс и отношение ко второй мировой, а о отношении к холокосту я вообще молчу. Израиль до сих пор является самым главным противником официального признания голодомора - после России естественно, а также признания геноцида армян, и спрашивается - почему? Ну с Россией все понятно, на самом деле она опасается, что к ней, как к правопреемнице СССР, могут быть высказаны претензии, а возможно, и требование компенсаций. Эти опасения обоснованны только в том случае, если Россия действительно считает себя не просто преемницей, но продолжательницей советского государства: тогда ей действительно придется не только использовать достижения СССР, но и брать на себя ответственность за преступления советской власти. А с Израилем ситуация немного сложнее.

Ну а мы для начала определимся с термином геноцид:

Геноцид — это действия, направленные на полное или частичное уничтожение национальной, этнической или религиозной группы путем убийства членов этой группы, причинения тяжкого вреда их здоровью, насильственного переселения либо иного создания жизненных условий, рассчитанных на физическое уничтожение членов этой группы (Большой юридический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских. — 2-е изд., перераб. и доп. — М.: ИНФРА-М, 2000, с. 115).

Прежде всего при признании геноцида другого народа, Израиль боится что Холокост перестанет восприниматься как уникальное явление. А ведь вся еврейская государственность, да и само государство как раз возникло благодаря холокосту. Как-то неожиданно вслед за его созданием во многих странах появляется закон, карающий одно только сомнение в существовании холокоста. Т.е. человек может открыто не верить в существовании Бога, в том что земля круглая, да абсолютно во все, кроме уникального геноцида евреев, за одно только сомнение в котором, его тут же карает суровый закон.

Сразу же после войны, союзники начали штамповать сотни и тысячи трудов, воспоминаний, мемуаров, учебников, описывая все новые и новые преступления немцев. Хотя существует и множество казусов. Международный Красный Крест в октябре 1944 года посетил Освенцим с инспекцией и не обнаружил там никаких газовых камер. Вообще, согласно различным подсчётам, за всю Вторую мировую войну в нацистских концлагерях погибло 300-500 тысяч человек, причём далеко не все из них были евреями. И умирали люди в основном от эпидемий — в частности, от сыпного тифа. Скажем приехав в Дахау турист тоже может увидеть газовую камеру, но ему скажут, что она никогда не действовала. Согласно официальным данным, ее сооружение было начато немцами в 1942 году, но так н не было завершено.Какой жестокий удар по легенде о немецком трудолюбии, и это при том что остро нехватало газовых камер и крематориев. Есть много и других казусов, автор подсчитал что на сожжение трупа при использовании количества всех печей в концлагерях, по отношению к количеству задекларировано уничтоженных евреев уходило всего 63 секунды при круглосуточной непрекращающейся работе. Для сравнения современный компьютеризированный крематорий сжигает более чем за два часа.

Что бы избежать хохлосрача, хочу сразу указать кем выпущена книга: МОСКВА, «РУССКИЙ ВЕСТНИК» 1996 год.

Ну и собственно к самой литературе. Книга представителя ревизионистской школы историков, швейцарского ученого Юргена Графа — не первая среди работ на эту тему, но наиболее сжатая и в то же время наиболее информативная — своего рода резюме всей проблемы. К ревизионистской школе историков принадлежат ученые, которые на основании анализа документов и «свидетельств» очевидцев ставят под сомнение утверждения о «Холокосте» — уничтожении гитлеровскими нацистами 6 миллионов евреев. Автор показывает, что с помощью мифа о «холокосте» мировая закулиса пытается навязать мировому общественному мнению представление о том, будто еврейский народ в годы войны пострадал больше всех других, поэтому остальные народы обязаны испытывать чувство вины, каяться и платить возмещение. Автор приходит к выводу, что в сфере немецкого господства погибло около 500 тысяч евреев. Разоблачение лжи «холокоста» может иметь опустошительные последствия не только для сионизма, но и для политической и интеллектуальной правящей касты всего мира.

Чтобы сжечь труп человека в печи крематория до образования пепла требуется не 20-30 минут, а не менее 1,5 часов. А на открытом воздухе для полного сжигания трупа требуется еще больше времени. (В Москве находятся 3 гос. и 1 час. крематория.Митинский и Хованский имеют по 4 печи, Николо-Архангельский — 14 и частное ЗАО «Горбрус» — 2 печи. При современной технике трупосожжения, время сжигания 1 трупа состовляет 1.5 часа.При непрерывной работе 24 печей в сутки должно сжигаться 252 трупа. Но печи останавливаются для выемки пепла (в муфельной печи зола от топлива и пепел сгоревших тел разделены) и профилактического ремонта. Итого: все 4 крематрия Москвы в сутки сжигают около 200 трупов, т.е. — 6000 трупов.Эта цыфра опровергает утверждение что в Освенциме ежемесячно сжигалось 279 000 трупов.)

1.“Свидетель” Миклош Ньизли утверждает, что в Освенциме по 20 тысяч человек ежедневно убивали газом, а еще по 5-6 тысяч расстреливали или даже сжигали в крематории живьем. Т. е. на каждую муфельную печь в день приходилось по 435 трупов.

2. Ни один из непосредственных участников уничтожения людей в ходе Нюрнбергского процесс допрошен не был. Отсюда можно сделать вывод — никаких газовых камер в Освенциме не было.

3. Статьи о холокосте в “Краткой еврейской энциклопедии” нет, но есть статьи о нескольких немецких концлагерях, которые дают некоторое представление об еврейских жертвах. Например, в статье о Майданеке говорится, что “всего в 1942-43 гг. в Майданек было депортировано свыше 130 тысяч евреев. Заключенных использовали на различных работах. К ноябрю 1943 г. от непосильного труда умерло 37 тысяч человек. Остальные были в 1944 г. освобождены Красной Армией”.

Здесь еврейские пропагандисты, противореча сами себе, вынуждены признать два неоспоримых факта. Первый — что людей в лагере не убивали и не травили газами, а “использовали на различных работах и умирали они от непосильного труда”. Второй — что почти 100 тысяч евреев не были уничтожены, а освобождены Красной Армией.

4. Чтобы убедить читателя, что данные Робинсона верны, в статье “Катастрофа” делается ссылка на приговор Нюрнбергского международного трибунала, где якобы отмечалось, что “согласно подсчету А. Эйхмана немцами было убито 6 млн. eвреев”. Здесь вообще явная чушь, ибо Эйхман никаких подсчетов не делал, да и его самого на Нюрнбергском процессе не было. Он был пойман и казнен в Израиле спустя 15 лет после войны.

5. Еврейские журналисты, вопя о 6 млн. жертвах холокоста, сознательно замалчивают, что в немецких концлагерях имелись подробные лагерные картотеки с указанием фамилий заключенных. По ним-то оказалось возможным определить общее число жертв, вплоть до одного человека. В Бухенвальде эта цифра составила 51"572 человек.

В энциклопедии “Великая Отечественная война 1941-1945 гг.” в статье о Бухенвальде приводится дополнительная информация:
“Труд узников использовался в шахтах и на промышленных предприятиях, особенно на крупном военном предприятии Густловерке”.
Немцы не разделяли заключенных по национальному признаку, что подтвердила и парламентская комиссия Великобритании.

В статье Освенцим: “В период до конца декабря 1942 г. по достоверным сведениям и показаниям в числе жертв были 85 тыс. поляков, 52 тыс. евреев из Польши и других стран, 26 тыс. русских военнопленных”. Далее сообщается в каких условиях находились заключенные, сколько им выделяли пищи, а в конце без каких-либо ссылок на документы (а в Освенциме, как и других лагерях были книги учета всех прибывающих в лагерь заключенных) делается ошеломляющий вывод: “… Таким образом, в Освенциме было умерщвлено 5 млн. человеческих существ”. Что это за “достоверные сведения” , что это за человеческие существа (возможно гои?) и почему число жертв ограничено декабрем 1942 года — неизвестно. Сколько же из этих “человеческих существ” были евреями не сказано. Даже здравый смысл подсказывал немцам, зачем же, имея такое количество дешевой рабочей силы, ее уничтожать. Правительственных распоряжений, предписывающих массовое истребление евреев. Нюрнбергский трибунал не зафиксировал.

Майданек: “В 1940 г. немцы устроили в Майданеке, вблизи Любляны, концлагерь, в котором 1,5 млн. человек различных национальностей, преимущественно поляков и евреев, были заключены в течение 4 лет”. А далее следует совсем невероятное: “1,7 млн. человеческих существ было умерщвлено в Майданеке”. Сколько же среди них евреев — неизвестно.

6. Всем документам, которые рассматривались судом международного трибунала, присваивался номер. На этом документе его нет. При прочтении этого “доклада”, возникает множество вопросов. Почему он помещен не в 3-м томе, где собраны документы о злодеяниях немцев, а во 2-м? Если это “доклад”, то кто его делал, когда и где? В то время еще не было польского правительства как такового, а было Временное польское правительство национального единства, сформированное 23 июня 1945 года. На документе нет ни даты, ни подписи, удостоверяющей его подлинность.

7. Даже здравый смысл подсказывал немцам, зачем же, имея такое количество дешевой рабочей силы, ее уничтожать. Правительственных распоряжений, предписывающих массовое истребление евреев, Нюрнбергский трибунал не зафиксировал.

8. Если жертвами немцев стали 6 млн. евреев (это практически половина всех евреев мира), то почему они до сих пор живы? Ведь они считаются уничтоженными в газовых камерах, куда их загоняли по 10-12 тысяч в день!

Сегодня они требуют компенсаций, как жертвы холокоста. (Финкельштейн пишет, что только 15% немецких компенсаций для бывших заключенных достигли цели, остальные застряли в карманах руководителей различных еврейских организаций, таких как Американский еврейский комитет, Американский еврейский конгресс, Бнай Брит, Джойн и др. Еврейские требования компенсаций превратились в рэкет и вымогательство, пишет Финкельштейн. Вымогать деньги стали не только те, кто находился в немецких концлагерях, но и те, кто там никогда не был.)

9. Евреи потребовали компенсацию за принудительный труд своих соплеменников в годы 2-й мировой войны, и под страхом бойкота и судебных акций немецкие компании согласились начать выплату. Здесь “жертвы” холокоста сами себя разоблачили. Они не погибли в газовых камерах, а работали на немецких заводах.

10. Для кремации одного трупа необходимо 130 кг угля, а немцам, как принято считать, приходилось сжигать около 1300 трупов ежедневно. Германии не хватало сырья для войны не то для сжигания евреев 11. Чем объяснить, что в ежегоднике американского еврея (“American Jewish Yearbook”, вып. 43, стр. 666) указывается, что в 1941 году на территории оккупированной Европы проживало всего 3,3 млн. евреев?

12. Можно ли поверить, что с помощью Циклона-Б уничтожалась тысяча человек одновременно? Достоверно известно, что американские газовые камеры, предназначенные для казни одного (максимум — двух) преступников, невероятно сложны. К тому же в 1949 году в ходе судебного процесса над Дегешем, производившим Циклон-Б, было сделано заключение, что массовое уничтожение людей таким способом совершенно невозможно и даже немыслимо.

13. "Свидетель”, офицер медслужбы СС Курт Герштейн, показал, что в одном только лагере Бельзеце убиты газом “циклон-Б”, содержащим синильную кислоту, 20-25 миллионов человек, — т. е. половина от общих потерь Второй мировой войны. Что для этого в газовую камеру площадью в 25 квадратных метров заталкивали одновременно по 700-800 человек, т. е. по 28-32 человека на один квадратный метр!!! “Циклон-Б”. Это крайне дорогой, изготовлявшийся в мизерных количествах инсектицид, который пригоден лишь для уничтожения насекомых — переносчиков тифа. (По утверждениям профессионалов, ни одно помещение ни одного концлагеря технически не пригодно для использования в качестве газовой камеры)

14… Красочно описывает Врба и сожжение краковских евреев в крематории номер два в январе 1943 года в честь посещения его Гиммлером. Хотя этот крематорий был построен только в марте 1943 года. А Гиммлер был последний раз в Освенциме вообще в июле 1942 года.

15… Шмуль Файнцильберг: ”Было три печи, в каждой по две дверцы. В каждую дверцу можно было пропихнуть по 12 трупов”. Но муфели имеют размер 200х70х80 сантиметров. В таком пространстве не уместятся даже 12 лилипутов;

16… Еще не совсем вычеркнут из обвинений автомобиль как орудие убийства выхлопными газами мотора, а также специально для убийства в камерах установленный дизельный двигатель. Но на беду “холокостникам” и эту ложь сочинили профаны в химии. В бензомоторе на один кубический метр выхлопа приходится лишь пять процентов углекислоты. Зато много кислорода. А в дизельном — углекислоты всего один процент. Гораздо эффективнее было бы просто закрыть окна камеры, чтобы люди погибали от недостатка кислорода;

17. “Свидетель” Перри Броуд, Филипп Мюллер и Рудольф Гесс дали показания, что для сжигания трупов использовали горючее вещество метанол. Но простой эксперимент, посильный каждому человеку, подтвердит, что любым количеством метанола невозможно сжечь даже мертвого воробья.

18… В статье в “Правде” сообщается, что были опрошены 2819 спасенных узников Освенцима, среди которых были представители разных стран, в том числе 180 русских. Но показания почему-то шли исключительно от заключенных-евреев. И почему нет показаний заключенных других стран. По всем законам юриспруденции показания свидетелей должны быть проверены и подтверждены документами и другими источниками, такими как фотографии.