Анатолий Махсон перешел на работу в «Медси. Анатолий Махсон: «Я сторонник ежегодных профилактических визитов к онкологу Максон врач
До недавнего времени Анатолий Махсон был не слишком медийной фигурой. Ну, разве что пару раз засветился в желтой прессе, когда доказывал , что Жанну Фриске в России вылечили бы лучше, чем на Западе да сетовал , что здоровых молодых женщин трудно убедить в том, что им по примеру Анжелины Джоли, нужно удалять себе обе груди. А вот серьезные издания вспоминали об одном из лучших онкологов страны лишь, когда надо было взять дежурное интервью к 4 февраля, Международному дню борьбы с раком.
Анатолий Махсон. Фото: Артем Геодакян/ТАСС
Тем не менее власть, особенно московская, вопреки популярным теперь утверждениям, что, дескать, у Махсона был неудобный характер, любила его всегда. Когда в 1990 году сорокалетний Махсон, всего лишь год руководивший отделением в 62-й онкологической больнице при поддержке коллектива возглавил разваливающееся медучреждение, ему на помощь пришел Юрий Лужков. Тогда был полностью отремонтирован главный корпус, завершено строительство пристройки к радиологическому корпусу, к 2002 году сдали новый хирургический корпус, оснащенный по последнему слову техники.
Новая же власть возлюбила Махсона еще пуще прежнего. Оборудование, деньги, преференции. Махсона сделали главным онкологом Москвы, и он, при полной поддержке московского правительства, начал резкую реорганизацию онкологической службы столицы. Оптимизация московской онкологии по Махсону закончилась тем, что он прирезал к своей больнице один из городских диспансеров и добился для себя особых правил хозяйствования. А перед выходом на пенсию уважаемый онколог вновь решил в своем стиле отблагодарить столичное правительство.
Московские чиновники до сих пор не могут понять, что заставило уважаемого врача стать героем громкого скандала и накинуться минувшей осенью на мэрию с громкими разоблачениями. Одни говорят, что дело в проверке, которая еще весной прошлого года обнаружила в 62-й больнице тогда еще незначительные нарушения. Другие уверяют, что Махсон хотел помешать оптимизации и чуть ли не закрытию больницы, закрывать которую никто не собирался.
Сам Махсон в разгар скандала вдруг удивил всех заявлением, что затеял шумиху лишь из-за того, что столичные власти якобы отказались назначать на освобождаемое им место главврача его креатуру - Дмитрия Каннера, завотделением той же больницы. Верится в это с трудом: Каннер сейчас больницу и возглавляет. Мало верится и в то, что Анатолий Махсон вдруг решил записаться в борцы с коррупцией.
В ходе затеянного им скандала из-за неконкурентных закупок правительством Москвы лекарств для онкобольных выяснилось, что 62-я больница под руководством Махсона, экономя на одних лекарствах, заметно переплачивала на других, причем, зачастую специально создавая для определенных поставщиков уникальные условия участия в тендерах, отсекая их конкурентов.
"В наследство от родителей Анатолий Махсон получил трудолюбие, терпимость и сострадание к больным", - сказано в одной из комплементарных биографий врача. Забыли добавить: "и 62-ю больницу". В той же биографии отмечается, что Анатолий Махсон на территории больницы провел свое детство, умалчивается только, что его папа в 62-й больнице занимал руководящую должность, и семья жила здесь в отдельном коттедже. Теперь в нем живет сам Анатолий Махсон с женой и дочерью.
Неслучайно некоторые отмечают, что за долгие годы потомственный врач Махсон стал относиться к больнице, как к наследному наделу, тем более что и расположилась она в дворянской усадьбе XVII века. И как хорошая усадьба больница приносит клану врачей неплохой доход.
Яркий пример - некое "Общество пластической и реконструктивной онкологии", где врач является президентом, ведет активную вырубку леса по соседству с больницей под коттеджную застройку. А застройщиком растущих вокруг больницы коттеджных поселков выступает ООО "НП Степановское". По стечению обстоятельств ООО "НП Степановское" является соучредителем ЗАО "НИЛ ПМЭ", еще одним соучредителем является некая Валентина Иосифовна Махсон - полная тезка заведующей компьютерной томографией 62-й больницы и супруга ее главврача. Генеральный директор строительной компании - некий Николай Петрович Козин, тогда как ЗАО "НИЛ ПМЭ" - "Научно-исследовательскую лабораторию пресноводных и морских экосистем" возглавляет его однофамилица - Козина Елена Николаевна.
Было время, когда Анатолий Махсон создал и возглавил потребительский гаражно-эксплуатационный кооператив "Доктор". Занимался он и сельским хозяйством, создав в столице ООО "Аграрий", и финансовыми услугами,
Впрочем, не забывал Махсон и основную специальность. А потому кроме и поныне существующих учрежденных и возглавляемых ими общественных организаций и благотворительных фондов, подвизался одно время учредителем ООО "Онко-Тест", оказывающем услуги в той же сфере, что и подчиненная Махсону больница. и.
Но, похоже, что основной бизнес бывшего главврача 62-й больницы все же лежал в другой сфере. Бывший бизнес-партнер Махсона по компании "ОНКО-тест" Мария Глебова сейчас генеральный директор и совладелец компании "Промедика". В 2016 году эта компания заключила с Махсоном шесть контрактов на поставку в больницу №62 медицинского оборудования, инструментов и расходных материалов. Партнер Махсона в ООО "Аграрий" - Валерий Главацкий - по совместительству является одним из владельцев ООО "ЧОП "Трувр", охраняющем территорию больницы. И если в 2012 году услуги охраны стоили больнице 20,5 млн руб., то уже через год они подорожали в четыре раза - до 98,4 млн руб. В 2016 году контракт на 40,7 млн руб. был заключен сразу после объявления о грядущей отставке Махсона. Но Главацкий является и соучредителем компании ЗАО "РОС "МЕДКОМПЛЕКТ", которое, как не трудно догадаться, занимается поставками медицинского оборудования.
Стоит упомянуть еще об одной скандальной истории с закупками Махсона для 62-й больницы, которая оказалась единственной в столице закупавшей скандальный препарат "Бейодайм" швейцарской компании Roche. Монопольным продавцом препарата в России является компания "Р-Фарм". Особенность "Бейодайма" в том, что он состоит из двух комбинаций, из которых, как выяснила проверка, проведенная в больнице, при лечении больных применялась только одна - трастузумаб. Вторая - "пертузумаб зачастую не использовалась и бесследно исчезала". На первый вопрос, почему имея на рынке более дешевый отечественный препарат, который приобретали все столичные больницы, Махсон выбрал дорогой швейцарский, вероятно ответят следователи.
Примечательно, что, несмотря на все скандалы и истерики теперь уже экс главы 62-й больницы столичные власти, признавая опыт Махсона и уважая его как врача, предложили ему остаться здесь президентом. Поначалу он даже стал ставить условия, что, мол, если коллектив попросит, то так и быть останусь и помогу новому главврачу. Наверное, вспомнил 90-й год, когда коллектив преподнес ему больницу на блюдечке, избрав главврачом. Но коллектив не попросил. После чего обиженный Махсон заявил, что не собирается возвращаться в больницу ни в каком качестве и тут же пошел в суд требовать восстановления в должности главврача. Суд он проиграл, поэтому в 62-ю больницу он уже не вернется. Но и на заслуженный отдых, насколько известно Анатолий Махсон не собирается. Говорят, что теперь он будет трудиться в компании "Медси" из холдинга АФК "Система", где миллионер Владимир Евтушенков собирает отставных академиков и прочих медицинских звезд.
Вероятно, бизнесмен надеется, что светила медицины наконец вытащат его медицинский бизнес погружающийся в бездну убытков: если в 2014 году выручка компании оценивалась в 8,3 млрд рублей, а убыток в 400 млн рублей, то в 2015 году эти показатели составили 6,8 млрд и 1,2 млрд рублей соответственно. Но, что тут нарубит Махсон, пока остается лишь гадать.
На этой неделе бывший главврач 62 больницы Анатолий Махсон обратился в ФСБ с просьбой проверить расходы столичного Департамента здравоохранения на медицинские препараты. По его сведениям, московский департамент покупает лекарства для лечения рака, порой, в пять раз дороже, чем его клиника. В своем заявлении Махсон просит привлечь виновных к уголовной ответственности. После конфликта с мэрией Анатолий Махсон был уволен со своей должности.
The Insider поговорил с Махсоном и выяснил, как получилось, что столичный департамент покупает лекарства для больных раком в несколько раз дороже, чем 62 больница.
— Какие именно нарушения вам удалось найти в работе департамента здравоохранения?
— Изначально централизованные закупки организованы для того, чтобы экономить бюджетные средства. Когда централизованная закупка правильно построена, лекарства стоят дешевле на 15 или даже 20%. А вот когда по самостоятельной закупке ты покупаешь в 2, 4, 5 раз дешевле – это ненормально.
В справке, которую мы готовили для контрольного управления администрации президента есть информация по срокам годности. Нас обвинили, что мы покупали просроченные лекарства, но это неправда. В документе видно, что мы покупаем медикаменты со сроком на конец 18 года, департамент закупал со сроком на 19 год. При этом лекарства планировалось использовать в 2016 году – а разница в цене практически в пять раз.
Я не следственный орган и не знаю, злоупотребление это или нет, но то, что это неэффективное использование бюджетных средств из-за плохой организации торгово-закупочной деятельности департаментом здравоохранения – это точно, а, как следствие, нехватка лекарств для больных.
— Нехватку удалось ощутить, есть показатели того, что стало меньше лекарств в аптеках?
— Да, у нас есть поликлиника 62 больницы, к ней приписаны 2 округа — около 48.000 человек – это те, кто переболел, кто болеет, там только за 10 месяцев этого года 3000 не обеспеченных рецептов. Зависимость очень простая, раз лекарство стоит дороже, значит, его закупают меньше.
— Получается, что больные недополучают лекарства, и, как следствие, не получают лечение?
— Да, хотя нам закупили препаратов на 170 млн. по централизации, мы вынуждены были почти на 100 млн. купить еще. С тех пор, как мы перешли на ОМС, с деньгами стало хуже, а сейчас мы подошли к краю. Ведь у нас больные никогда не покупали ни лекарства, ни расходники, а сейчас такое ощущение, что мы как раз именно к этому и двигаемся.
Во многих московских больницах по рассказам однокашников моих хирургов, ситуация еще хуже: «Этого нет, этого нет, приходится говорить, чтобы больные покупали», а это всегда очень неприятно, и всегда доктор попадает под удар.
— Получается, сейчас на плечи пациентов ложится закупка?
— У нас пока нет, а в других больницах Москвы есть такое. Пока мы не были на системе ОМС, вообще проблем не было. Самое главное, что фактически до 2015 года все деньги выделялись департаментом, у нас были самостоятельные закупки и не было никаких проблем. В 2015—2016 г.г. под видом экономии бюджетных средств нам осуществляли централизованные поставки, на 590 млн. рублей. Если бы эти деньги отдали больнице, как положено, у нас бы вообще никаких проблем не было.
— То есть сейчас больницу переводят из автономной в подчинение департамента?
— Именно, я еще три месяца назад обо всем этом рассказал Печатникову Леониду Михайловичу, показал ему цифры по закупкам, и объяснял ему, что так дальше работать практически невозможно. Но вместо того, чтобы разобраться и вернуть деньги на закупки больницам, как положено, издали решение правительства Москвы о переводе 62 больницы из автономного учреждения в бюджетное. Причем последняя аргументация была в том, что все больницы переходят на ОМС, и поэтому нас переводят в бюджет. Но мы на ОМС уже и так два года работаем, это не имеет никакого отношения к виду учреждения, потому что и автономное - государственное, и бюджетное - государственное.
В ситуации, когда возникают сложности в какой-то хозяйственной деятельности, не хватает финансов, и было придумано автономное учреждение — за счет большей свободы финансово-хозяйственной деятельности оно могло обеспечить работу.
Автономное учреждение не может отказаться от госзадания, также, как и бюджетное, и в этом они ничем не отличаются. Главный врач назначается собственником, и невозможно ни обанкротить, ни продать автономное учреждение, потому что по закону оно не отвечает по своим обязательствам ни недвижимым имуществом, ни особо ценным движимым — оно принадлежит собственнику, городу. Но все эти аргументы они ничего не значат, причина реорганизации одна: мы будем вести торгово-закупочную деятельность, как все остальные, и тогда нельзя будет проследить, как кто-то покупает дешевле. То есть просто никто вообще не сможет купить дешевле.
Можно сказать, что мы - единственная больница, которая была всем обеспечена, никто ничего не покупал, и тот же Печатников признает, что мы лучшие не только в Москве, но и в России.
Поэтому я написал заявление в ФСБ — так работать невозможно. Можно сказать, что мы - единственная больница, которая была всем обеспечена, никто ничего не покупал, и тот же Печатников признает, что мы лучшие не только в Москве, но и в России. Он сам это сказал. И тем не менее с целью улучшения обслуживания нас переводят в бюджет. Так что же тогда улучшать, если мы лучшие, и за счет чего улучшать?
— Они хотят большего контроля?
— Да не просто большего, а тотального контроля. В Москве вообще везде тотальный контроль над этим. Причем над закупками, над ценами, над всем.
— Вся эта политика она же отражается на пациентах. Есть ли какая-то динамика, связанная с дефицитом лекарств?
— Лекарств как не хватало, так и не хватает. В начале года, наверное, будет еще хуже, потому что сейчас не было аукционов. Денег на закупку химеопрепаратов выделили больше и значительно но, я думаю, что это принципиально проблемы не решит, потому что, если покупать по таким ценам, и покупать не всегда то, что нужно больнице, ничего хорошего не может быть.
— Есть пациент. Сколько в среднем тратит государство на лечение рака и сколько он вынужден оплачивать сам? Как устроена эта система?
— Считается, что все должно оплачивать государство. И когда мы были на бюджете, у нас так и происходило: больные имели все, и денег, которые выделял бюджет, хватало на лечение.
В среднем у нас выходило порядка 120 тысяч рублей на лечение одного больного, тогда это было около 4000 долларов. По западным меркам, это ничто для лечения онкологического пациента. Когда клинику перевели на бюджет, получалась другая ситуация: больные все разные, предположим, опухоль кожи обходилась нам в 10-15, в 20 тысяч, а были больные, на которых мы могли потратить 1,5-2 млн. рублей.
Нам было все равно, на кого сколько тратить, потому что нам было нужно, чтобы больной поправился и ушел домой. У нас была девочка, ей и 17 лет не было, она 45 дней пробыла в реанимации на искусственной вентиляции.
Сколько мы на нее потратили, я даже не могу себе представить, думаю, миллионы, зато она ушла домой, потом поступила в институт, и потом приезжала совсем другая.
А сейчас это просто нереально, потому что разница между самым дешевым тарифом и самым дорогим в ОМС будет в 6 раз. Лечение опухоли кожи, меланомы будет стоить 35-40 тысяч, рак пищевода 178, но только на расходные материалы уйдет 100 с лишним тысяч, плюс потом реанимация, дорогостоящее медикаментозное лечение, и, не дай бог, какое-нибудь осложнение.
А мы, вылечив даже на тысячу больных больше, с 2015 года, после перехода на ОМС, заработали на 40% меньше. Раньше это был 1,8 млрд., а мы заработали меньше миллиарда. Естественно, если у нас зарплатный фонд раньше составлял 45% от объема финансирования, сейчас же он может доходить до 60, 70, 80%. А тогда на какие деньги больных лечить?
По телевизору же говорят: «вас должны лечить бесплатно». Но, во-первых, по сравнению с бюджетом многие услуги просто не оплачиваются ОМС, и мы их поддерживали только за счет внебюджетных денег. Мы выжили, потому что зарабатывали сами — у клиники внебюджетные деньги порядка 400 млн. в год. Например, молекулярные биологические анализы не оплачиваются ОМС, а без них вообще невозможно назначать современные лекарственные препараты.
Многое из того, что мы делали за счет бюджета, сейчас делается только за деньги. Например, внутривенный порт для химиотерапии сейчас стоит 200 евро минимум, он не оплачивается. Если больной хочет, он должен его оплатить, мы ему его поставим, а не хочет, значит, не поставим, потому что у нас денег на покупку портов нет.
Все говорят: «Как здорово, ОМС». Оно здорово, когда ты лечишь что-нибудь простенькое. Вот лечить опухоли кожи замечательно: удалил, 3-4 дня больная полежала, никаких лекарств и ничего не надо, повязку поменял, выписал, получил свои 35 тысяч и счастлив. А если лечить серьезную патологию, то ничего хорошего это не сулит. Большие расходы и убыток, вот и все.
— Какой у Вас план действий? Заявление написано, будете ждать ответа?
Обычно механизм действий чиновников, против которых мы выступаем, выглядит так: поговорили, замяли, написали ответы, которые далеки от истины, и вроде бы все затихло, и все успокоилось.
— Ждем ответа. Это вопрос злободневный оказался и касается огромного количества людей больных. Обычно механизм действий чиновников, против которых мы выступаем, выглядит так: поговорили, замяли, написали ответы, которые далеки от истины, и вроде бы все затихло, и все успокоилось. Но я надеюсь, что в нашем случае это будет не так, потому что скоро уже месяц это длится, и общественный интерес не только не ослабевает, но наоборот нарастает. Мы двигаемся в сторону центральных СМИ. Это дает надежду, что все-таки эта система изменится, и наведут порядок в организации московских торгов, тем более что понятно, как это делать, и есть регионы, в которых это делается.
Например , в Петербурге ситуация совсем другая. Там деньги на закупки отдаются профессионалам. Закупки на лекарства организует питерский онкологический диспансер. Они в соответствии со своими потребностями формируют лоты. А у нас зачастую покупаются вообще лекарства не те, которые нужны больным, а те, которые нужны определенным фирмам.
— То есть это фармакологическое лобби.
— Да. И поэтому, когда список формирует врач специалист – это одно. Это Петербург и отличает: у них денег значительно меньше, а жалоб тоже меньше, потому что там совсем по-другому работает. У нас тоже жалоб практически не было до 2016 года или до 2015, а теперь вал. Раньше мы были на первом месте по данным общественной организации “Против рака”. Они посчитали, что в Москве сейчас в сотни раз возросло число жалоб. Их практически не было, а сейчас стало много.
— Жалобы на что?
— На необеспеченность. У нас 3000 необеспеченных рецептов, не все жалуются, но там несколько сотен писем. Раньше их вообще не было, и проводилась проверка прокуратуры, Росздравнадзора, я не знаю, что они решили, но пациент приходит, ему не обеспечивают рецепт, кто-то пишет жалобу, а кто-то ждет молча. Это все только из-за того, что чиновники или не на своем месте, или не хотят работать.
— Хотелось бы понять, намеренное ли это поведение, мошенническая схема, или некомпетентность?
— Я знаю, что нерационально ведутся закупки. И мне все равно, почему. Колоссальные деньги расходуются на онкологию, это больше 6 млрд. только в Москве. Это почти треть средств, которые тратятся на всю Россию, их около 26 млрд. на 2017 год. Огромная сумма, и за нее можно вполне обеспечить всех больных, если это будут решать профессионалы.
На западе, например, когда идет централизованная закупка, то совершенно официально проводят переговоры с производителями, и если ты покупаешь очень много, то они договариваются насчет специальных скидок. В 2016 году состоялся аукцион, 60 тысяч упаковок МНН Анастрозол на 480 млн. Стоимость упаковки 8000. Как вы думаете, за сколько состоялся этот аукцион? 18 млн. – 27-кратное снижение. Исходная цена 8000, а продали по 300, и причем это не в убыток дженерику. А на основании этого говорят, какая эффективная в Москве система закупок, организованная Департаментом здравоохранения.
За это вообще-то за границей судебное расследование начинается.
Представляете, какое снижение. За это вообще-то за границей судебное расследование начинается. Когда снижение больше, чем на 50% — это уже проблема, начинают разбираться, почему это произошло. А у нас в 27 раз. И сделано это наверняка преднамеренно, потому что поставили по МНН стоимость оригинального препарата Аримидекса. Когда я был главным онкологом, даже его не покупали никогда по 8000 – 4000 рублей. Зачем объявлять стоимость, которая вообще не имеет никакого отношения к жизни?
Поскольку образовался такой общественный резонанс, они вынуждены будут ответить. Я же сознательно даю публиковать наше заявление, чтобы знали и чтобы, по крайней мере, не замяли все это. Потому что это все жизни больных.
Они торгуют, а мы отвечаем за жизни больных, а потом больным объясняем, почему нет лекарств.
Они торгуют, а мы отвечаем за жизни больных, а потом больным объясняем, почему нет лекарств.
Они не отвечают никому или отвечают всякую ахинею. Печатников написал, что нам продавали благотворительные препараты. Это же ложь чистой воды. Мы получаем благотворительные препараты. Это отдельный договор, бывает такое, к сожалению, не часто, и тогда по отдельной накладной мы это все приходуем, но у него нет стоимости, потому что мы его не покупали.
Вот такое длинное получилось название, а пишу я об этом по двум причинам. Во-первых - выполняю просьбу самого ресторатора о распространении этого интервью, а во-вторых потому, что не имея возможности непосредственно прокомментировать или задать доктору вопросы через сайт ресторатора, поскольку он, как и Онкобудни, заблокировал мне эту опцию, вынужден делать это здесь.
Интервью этого, насколько я могу судить по доступным мне публикациям, очень компетентного и честного специалиста в области ортодоксальной онкологии, профессора Анатолия Нахимовича Махсона, можно условно разделить на две части. https://stalic.livejournal.com/864884.html
В первой части доктор, собственно, и рассказывает, что по его мнению нужно делать, услышав диагноз - рак. И как раз эту часть я оставляю без особых комментариев, поскольку она меня никогда по-настоящему не интересовала.
Почему такое равнодушие, с таким-то диагнозом? Я обычно стараюсь воздерживаться от всяких высказываний относительно ортодоксальной триады: хирургия, химио- и радиотерапия.
Но уж если есть такой повод, позволю себе два слова, почему я все-таки не примеряю эти терапии на себя.
Те методы химиотерапии, например, которые применяются в современной клинической практике — это, образно говоря, стрельба по квадратам, когда вместе с неприятелем - раковыми клетками, погибают невинные жертвы - здоровые клетки, и сама эта терапия напоминает мне попытку уничтожить танк, стреляя в его самое защищенное место - лобовую броню. Между тем у танка, как и раковых клеток, есть много менее защищенных и уязвимых мест. К этому, если позволите, вернемся несколько позже.
А сейчас хотел бы обсудить вторую часть интервью, в которой наш ресторатор задает доктору несколько вопросов. Ресторатор Сталик - это довольно известный и успешный человек, в семье которого случилось несчастье. Его дочери пришлось столкнуться с онкологическим заболеванием. Он об этой эпопее и его усилиях, направленных на сохранение той 62-й больницы, которой руководил доктор Анатолий Махсон, и которые к большому сожалению не принесли результата (доктора уволили, коррумпированная система оказалась сильнее неподкупного доктора и его защитников), несколько раз писал в ЖЖ.
Эти посты вызвали множество откликов, и я тоже, движимый благими намерениями, посоветовал ему полагаться не только на ортодоксальную медицину, но и попробовать проанализировать возможные причины случившихся с его семьей прискорбных событий.
Комментарий этот, однако, был удален, а дальнейший доступ к телу его журнала для меня оказался заблокирован.
То есть, в данном случае наш ресторатор оказался святее Папы Римского. Он весь в ортодоксальной медицине, и на это его положение привилегированного клиента (не чета другим, на короткой ноге с самим главврачом) не должна падать ни малейшая тень, даже когда речь идет о не вписывающихся в рамки этой ортодоксальной медицины комментариях.
Тем интереснее для меня были его вопросы, которые, почти по Фрейду, высвечивали подспудные страхи ресторатора за близкого и любимого человека. Можно понять. Вроде бы все схвачено, за все заплачено, а спокойствия и уверенности в завтрашнем дне пожалуй что и нет.
Червь сомнений гложет, и он, ища подтверждений, что все сделано правильно и единственно возможным образом, спрашивает об альтернативной медицине.
И профессор не подвел. Нет, говорит он, глупости все эти акульи хрящи, водки с постным маслом, ничего из этого не работает. Кто бы сомневался! Но, извините, дорогой профессор, вопрос был об альтернативной медицине, а не об альтернативных шарлатанах, о которых Вы так правильно и красочно рассказали.
Мне как-то с трудом верится, что специалист такого уровня и квалификации не знает о целом направлении в онкологии, в которое вовлечены тысячи ученых, публикующиеся в рецензируемых научных журналах, предметом исследования которых как раз и являются альтернативные методы воздействия на раковый процесс.
И я совершенно убежден, что он не может не знать о сотнях случаях клинических испытаний на реальных больных, которые проводились, проводятся и будут проводиться, часто под эгидой государства, в которых в качестве антираковых агентов выступали не химические препараты, а природные соединения: куркума, ликопен, ресвератрол, содержащиеся в зеленом чае полифенолы, мелатонин и др.
Почему же, профессор, Вы об этом не говорите, а рассказываете нам о сомнительных личностях, которые за три копейки долечат до гроба и мать родную.
Вопрос риторический, поскольку ответ на него вполне понятен, не бином Ньютона. Конечно, зачем волновать своего друга излишней информацией, но это частности. Главное, будучи плотью системы, он следует ее правилам, прямо как волк, который не может заступить за флажки. А пространство для маневра сжимается и приходится с явной неохотой упоминать об иммунной терапии, о клетках-киллерах, на которые клетки раковой опухоли для их нейтрализации умудряются навешивать колпачки-стопоры, и о разработке новых препаратов, которые эти стопоры разблокируют, позволяя клеткам -киллерам уничтожать опухоль.
Такие работы уже давно ведутся. Три года назад поместил здесь об этом короткий пост. . Почему короткий? Потому что пока это такой журавль, до которого не то, что не дотянешься, его и увидеть-то трудно. Очень, очень дорого, и есть там свои подводные камни.
Но опять же, хотя эта терапия и не входит в триаду, но одобрена FDA, вроде говорить об этом уже можно, а вот о чем говорить нельзя, и он об этом и не говорит - о несопоставимо более доступной и уж точно не менее эффективной GcMAF иммунотерапии.
Как об этом скажешь, ведь основа этой терапии - GcMAF-активатор макрофагов, который наш организм сам и вырабатывает, и который, о ужас, запатентовать никак невозможно.
Так же невозможно запатентовать протеолитические энзимы или артемизинин, или ту же абсцизовую, или альфа-липоевую кислоту, но становятся ли они от этого менее эффективными инструментами антираковой терапии? Вовсе нет, это те самые инструменты, которые воздействуют на наиболее уязвимые, ахиллесовые места раковых клеток.
Менее эффективными они становятся из-за своей не патентоспособности только потому, что не имеют никакой коммерческой перспективы. Кто же будет вкладывать огромные деньги в то, на чем нельзя заработать. Поэтому пока все движется довольно медленно, исследования и испытания идут, но без серьезных инвестиций быстрых результатов ожидать трудно.
Слегка успокоившись относительно правильности выбора классической триады, ресторатор переходит к следующему, еще более волнующему его, как мне показалось, судя по напряженному ожиданию ответа, вопроса - что день грядущий нам готовит, есть ли гарантия того, что это со мной не случится снова?
Доктор полон оптимизма. При правильной стратегии шансов на возврат болезни совсем немного. И даже озвучивает конкретные цифры. Если по происшествии пяти лет не было рецидива, то согласно статистическим данным, говорить не о чем - всего два процента.
Мне правда не раз встречались совсем другие, не столь радужные данные, но дело даже не в цифрах, а в подходе к пониманию проблемы.
Сам я лишен возможности воспользоваться приглашением господина Ханхишеева и через его сайт задать уважаемому доктору несколько вопросов, но Вы можете задать их от своего имени.
О чём бы я его хотел спросить? Хотя причин возникновения рака огромное множество, хорошо известно, да и просто доказано, что, например, избыток тяжелых металлов, превышающий возможности организма по их нейтрализации, ведет к перерождению клетки и образованию злокачественной опухоли. Или другой пример - здесь, в Квебеке, есть такое явление, как выходящий из земли радиоактивный газ радон. Поселились в таком доме - и вероятность получить рак легких возрастает в разы.
Спросите уважаемого доктора, можно ли излечиться от рака при сохранении тех факторов, которые его вызвали?
Отвечу за него - нельзя. В этом одна из главных причин, как-то объединяющая традиционные и альтернативные методы, ответственная за пока еще скромные успехи в борьбе с раком.
Факторов, вызывающих рак, великое множество и это было бы еще полбеды, настоящая беда в том, что чаще всего невозможно вычленить, что именно явилось «спусковым крючком», от чего нужно избавиться.
С этим мало что можно сделать, но вот с чем можно сделать, и о чем хотелось бы услышать от известного и уважаемого специалиста, обращающегося к широкой аудитории, это о том, как можно устранить превалирующие факторы, ответственные за всплеск раковых заболеваний.
Назову только те, которые больше ни в каких доказательствах не нуждаются. Всё уже доказано. Помимо тяжелых металлов, это дефицит ключевых витаминов и минералов: витамин Д, сера, селен, йод, магний, резкий перекос соотношения Омега 3/6, постоянный стресс. Это капля в море, есть масса других факторов. Но это увесистая капля, на долю этой капли приходится если не большинство, то очень большая доля того, что провоцирует рак, и это то, на что несложно воздействовать, но об этом нужно знать, и об этом нужно говорить.
Онколог Анатолий Нахимович Махсон в особом представлении не нуждается: профессор, доктор медицинских наук, заслуженный врач РФ, эксперт с мировым именем в области органосохраняющей хирургии, за плечами которого — уникальный опыт в клинической онкологии и сотни успешных операций. Бывший главный врач московской онкологической больницы № 62 был вынужден уволиться после громкого конфликта с департаментом здравоохранения Москвы.
Сегодня Анатолия Нахимовича вновь занят созданием онкологического направления полного цикла — от ранней профилактики до лечения, химиотерапии и реабилитации. В онкокластер Медси под руководством Махсона на лечение принимают всех нуждающихся — в том числе пациентов пожилого и старческого возраста, страдающих тяжелыми сопутствующими заболеваниями. Лечение возможно как по программам высокотехнологичной помощи, так и по полису обязательного медицинского страхования.
«СП»: — Анатолий Нахимович, многие люди по-прежнему настолько боятся диагноза «рак», что предпочитают до последнего откладывать визит к врачу, тем самым теряя драгоценное время. Да и статистика оптимизма не добавляет…
— Статистика тоже разная бывает. С одной стороны, онкология в ряде стран мира, в том числе — в России, действительно лидирует среди причин смертности, уступая только сердечно-сосудистым заболеваниям. Вместе с тем, я не устаю повторять: мнение о том, что любая злокачественная опухоль — это приговор, безнадежно устарело! Благодаря завоеваниям медицины у нас в России, например, уже около 53% онкологических пациентов, заболевших впервые, успешно вылечиваются. А на ранних стадиях можно вообще вылечить до 98% злокачественных опухолей! С помощью нетоксичной терапии, небольших некалечащих операций.
Известно, что основная проблема злокачественных опухолей — то, что на ранних стадиях они никак себя не проявляют. Поэтому во всем мире активно внедряются специальные программы профилактического обследования — онкоскрининги . С помощью таких программ мы можем надеяться выявить до 90% уже существующих злокачественных опухолей.
«СП»: — С какого возраста имеет смысл проходить онкоскрининг?
— Как правило — после 40 лет, поскольку у этой возрастной категории опухоли встречаются чаще. Женский онкоскрининг предполагает обследование молочной железы, женской половой сферы, легких, желудка, толстой кишки и почек. У мужчин мы проводим обследование по поводу опухоли легких, желудка и толстой кишки, урологической сферы — предстательной железы, почки и мочевого пузыря, мужской половой сферы.
Скрининг включает в себя проведение лабораторных анализов крови — общего и биохимического, компьютерную спиральную томографию (это — «золотой стандарт» для выявления опухолей легкого), гастероскопию, колоноскопию, ультразвуковое исследование печени, почек, забрюшинных лимфоузлов. Плюс у мужчин — УЗИ предстательной железы, а у женщин — УЗИ и маммографию молочной железы, консультацию гинеколога, жидкостную цитологию соскоба шейки матки, ультразвуковое исследование матки и яичников.
Завершает обследование консультация онколога, который осматривает кожные покровы пациента для исключения опухоли кожи и меланомы и анализирует данные, полученные при предыдущих обследованиях.
«СП»: — Сколько времени может потребовать такое обследование?
— Всего один день! Проводится амбулаторно. При выявлении опухоли пациенты могут пройти лечение в наших клинических больницах, причем во многих случаях — по программе ОМС.
Повторюсь: при раннем выявлении опухолей, например, желудка, кишечника, других локализаций, современное высокотехнологичное оборудование позволяет провести щадящую эндоскопическую операцию (то есть через проколы, без больших разрезов и хирургических ран — ред. ), и полное выздоровление до 90−98% таких больных — это реальность.
Кстати
Хорошо известны мощные профилактические свойства растений и продуктов в борьбе с раком. Некоторые из них уже доказаны мировой официальной медициной. Так, например, рекомендуется регулярно употреблять такие продукты:
— Морская капуста и водоросли — не в последнюю очередь благодаря высокому содержанию в них йода. А также все сорта обычной капусты, особенно цветной.
— Отвары — например, из лопуха, молодых листьев березы. Также не забывайте про кизил, бузину и чагу.
— В ядрах косточек абрикоса содержится редкий витамин В17, оказывающий мощное антираковое действие. В день можно съедать не более десяти ядрышек.
Народная медицина рекомендует по утрам держать во рту масло, подсолнечное или оливковое -для очищения полости рта от потенциально опасных бактерий. Глотать масло нельзя, через 15 минут его надо выплюнуть. Если масло станет белым — вы все сделали правильно.
Достаточное количество кальция и магния в организме создают необходимую щелочную среду, в которой опасные клетки гибнут, а новые не образуются. Один из способов пополнения кальция — различные «зеленые коктейли». Ведь настоящая профилактика может быть не только полезной, но и очень вкусной. Будьте здоровы!
Бывший главврач 62-й больницы проиграл суд департаменту здравоохранения. Теперь Махсон намерен подавать апелляцию. Тем временем, в клинике ситуация с лекарствами, по его словам, ухудшается
Анатолий Махсон. Фото: Артем Геодакян/ТАСС
Бывший главврач 62-й больницы Анатолий Махсон проиграл суд московским чиновникам. Красногорский городской суд отклонил его иск о восстановлении в должности. Ответчиком по иску был Департамент здравоохранения Москвы. Анатолий Махсон был уволен после того, как публично подверг критике чиновников за нерациональное расходование средств на закупку медикаментов.
Как рассказал Махсон Business FM, он требовал восстановить его в должности, поскольку, по его мнению, чиновники нарушили процедуру прекращения трудового контракта, однако инстанция к его доводам не прислушалась. Теперь врач намерен подавать апелляцию:
Анатолий Махсон: Дальнейшие планы — подать апелляцию. Я там не был, но то, что мне юрист рассказал, все очень интересно. Начался суд, прокурор сказал, что тут, в общем, все ясно: нужно отменить постановление. Потом судья объявила 20-минутный перерыв в заседании, просила всех выйти, а потом прокурор изменила свое мнение на 180 градусов, уже ничего не слыша. Будем подавать апелляцию, посмотрим.
Вы еще говорили, что в случае победы в одной из судебных инстанций, вы не планируете возвращаться в больницу главврачом. Почему?
Анатолий Махсон: Главврачом — нет. Когда я говорил, что ходил к Печатникову — я действительно ходил и действительно говорил, что хочу уйти. Другое дело, что когда я просил Каннера (Дмитрий Каннер назначен главным врачом Московской онкологической больницы № 62 — сайт), чтобы он стал главным врачом, я ему обещал помочь. Знаете, есть такая должность — почетный президент. Должность, когда нет больших полномочий, не подписываешь никаких финансовых документов. Вот если наша борьба увенчается успехом, и больница будет работать — я, как обещал, пойду помочь. Помогу ему два-три года, не знаю, сколько ему понадобится, чтобы освоиться. А я по-другому себе и не видел. Невозможно стало работать, очень тяжело, я просто уже не выдерживаю морально.
Невозможно из-за каких-то бюрократических проволочек?
Анатолий Махсон: Становится невозможным поддерживать уровень оказания помощи. У нас, фактически, единственная больница была, где все, что положено, больные получали, не надо было ничего покупать. У нас были расходные материалы, медикаменты и прочее. А сейчас невозможно обеспечить тот уровень оказания помощи: нет этих лекарств, нет расходных материалов, больным говорят — покупать.
Уже после своей отставки Махсон написал заявления о завышении цен на лекарства чиновниками в ФСБ, Генеральную прокуратуру и Следственный комитет. В своих обращениях он сравнивал закупочные цены департамента и 62-й больницы и отмечал, что городские власти переплатили за лекарства и медоборудование почти 218 млн руб. Как сообщает
